Вернуться

Юрий Самохин
кандидат педагогический наук

Преодоление антропоцентризма
в экологической подготовке педагога-географа.

Экология и образование.
Сборник материалов. - М.: МГОПУ, 2001 г.

Ключевые слова и понятия:
антропоцентризм, локально-ландшафтный генезис социокультурных процессов, "гуманитарная" экология, географическая культура, академическая, школьная и "номенклатурная" география.

В системе "человек и природа" так или иначе, предполагается противопоставление человека и окружающей его среды, поскольку именно через преобразование ее человечество обеспечивает свое существование. Однако адаптационная программа человека, в отличие от инстинктивных программ ряда других организмов биосферы, предполагает мораль как необходимый элемент духовной и материальной культуры взаимодействия со средой. И поэтому встает вопрос: как противостоять среде, то есть лишать жизни, скажем, специально выращенных для использования в пищу, домашних животных, выкорчевывать молодые деревья на опушке под дачный участок или гараж и оставаться в пределах "человеческой морали", никак не желающей признавать цепи питания и ареалы распространения явлений? Естественным, как будто, решением, известным в пределах письменной истории человечества, является формулирование "морального права" на убийство или иные формы уничтожения с целью выживания, право ощущать себя центром мироздания, хозяином жизни, что, при известных допущениях, называется антропоцентризмом, окончательно утвердившимся в Европе с приходом христианства. Но, опровергая языческую космологию еще не разорвавших окончательно с природой древних египтян и античных философов, в частности, Аристотеля, рассматривающего человека как "общественное животное", антропоцентризм христианской церкви третьего века нашей эры был, до некоторой степени, понятен, поскольку совершенно неясна была истинная природа человека. Однако нынешние достижения естественных наук философию антропоцентризма ставит под сомнение, если не опровергает вовсе. Впрочем сторонники антропоцентризма не убывают, а наоборот, ширят свои ряды, в той или иной степени отделяя человека от природы. И занимаются этим, прежде всего, так называемые общественные науки, всерьез утверждая, что социокультурные процессы отделены от процессов природных[1] , имеют собственные закономерности и пути решения встающих перед человечеством проблем. А все попытки утверждать обратное или найти компромисс пресекаются обвинениями в натурализме.

Можно предположить, что стойкость антропоцентрических мировоззренческих взглядов в науке и в обиходе связана с какими-то причинами, обуславливающими существование человечества как вида "Homo sapiens". Во всяком случае "организменные параллели" во взгляде на человека пугают не только гуманитариев, но, нередко, и близких к естественным природным процессам экономистов, изучающих закономерности обмена, что, в сущности, является предметом естественных наук. Впрочем, экономисты, если их интересы выходят за пределы биржевых спекуляций, все-таки привлекают в свои концепции некоторые достижения естествознания, в частности, географии, однако осторожно, в рамках территориальных различий инфраструктуры промышленности, зон расселения, залегания минеральных ресурсов и т.п. Как только вопросы касаются непосредственно человека, экономисты выходят на позицию социологии и культурологии, кляня "примитивные" инстинктивные программы как атавизм на теле человечества или результат недоразвитости экономических отношений "примитивных" обществ.

И все-таки, попытаемся взглянуть на человека как на явление природы во времени и пространстве, за пределами 1-2-3-х поколений, то есть, в контексте идеи В. И. Вернадского, как на часть процесса взаимодействия биогеохимической энергии живого вещества с оболочками Земли. Хотя Владимир Иванович, под влиянием технологических достижений своего времени, не избежал лукавства антропоцентрических моделей, обосновывая переход биосферы в ноосферу, то есть пытаясь примкнуть естествознание к метафорам общественных наук, его естественнонаучная концепция, трактующая место биосферы в геологических процессах Земли, вполне может лечь в основу локально-ландшафтного генезиса социокультурных процессов. В этом случае становится понятно, что первопричиной так называемого прогресса, по видимому, являются попытки человека преодолеть нехватку ресурсов кормящего ландшафта, через обмен избыточными ресурсами с жителями иных ландшафтов, и, как следствие, появление коммуникаций и городов на их пересечении, а затем и технологий, реализовать которые возможно лишь в условиях города. Именно технологии, на наш взгляд, привлекающие необходимые для своей реализации человеческие и минеральные ресурсы явились точкой отсчета, формирующей особый тип мышления, а значит и особое мировоззрение - антропоцентризм! Поддержанный монотеизмом раннего христианства, антропоцентризм сначала породил средневековые феодальные формы экономических отношений, как переход к технологиям современного типа, а затем, на их основании, соответственно с теологическими теориями протестантизма, сформировал современные социально-экономические теории развития общества. Примером может служить, созданная в середине XIX века К. Марксом и безальтернативно принятая до недавнего времени в России, европейская урбанистическая теория социально-экономических формаций, отличительной особенностью которой является ее маргинальный космополитический подтекст. Последние же десятилетия, в условиях так называемой НТР, когда для освоения новых технологий отпала необходимость замены национального социокультурного императива, антропоцентризм порождает несколько иные теории: информационное общество, глобализм, экологическое мышление и т. п., корнем которых оказывается все та же попытка нивелирования закономерностей естественных ландшафтных различий в социокультурной и этноэкологической адаптации народов мира.

Но естествознание не сдает своих позиций, рассматривая систему "человек и природа", не ограничиваясь антропогенными ландшафтами, а ставит вопрос о биогеоценозе в целом, где человек как элемент природы, лишь верхнее звено в цепи питания. В этом контексте природа не просто влияет на существование человека, она определяет это существование. Природа не фон для человеческой деятельности, она сущность человека, то есть являясь одновременно средой и сущностью, природа определяет воздействие человека на самою себя. Иными словами: природа сама ответственна за свое антропогенное лицо. Природа определяет не только образ жизни общества и социально-экономические процессы внутри него, она определяет и технологические решения, заданные ее же законами и физиологией человека, она обуславливает рост производительности труда и миграции, урбанизацию и деурбанизацию, демографические "взрывы" и "зимы", войны и перемирия, геноцид и равноправие как регулирование количества и структуры жителей на определенной территории. Природа, разрушая, в конце концов, любые противоприродные спекулятивные схемы человека, сметая на своем пути любые человеческие умозрительные "победы" над т.н. "природной средой", чаще всего не актами, но процессами возвращает все "на круги своя" к природосообразности, к здравому смыслу, к равновесию органического и неорганического.

Но это не значит, что человечество, которому дано столь много, а именно человеческое мышление и мораль, как основа успешной программы выживания, свободно от ответственности за свои деяния. Человечество в полной мере платит за каждый свой самостоятельный шаг, ибо природой же обусловлено различие между деянием разума человека, когда у него есть выбор, и явлением его природных механизмов, когда выбора нет. Именно в этом, значимом для человека, противоречии и заложена причина стойкости антропоцентрических воззрений на мир. Именно антропоцентризм порождает социальный детерминизм ряда концепций общественных наук, особенностью которых является спекуляция на метафорической трактовке природных процессов, касающихся существования человека. И чем активнее антропосфера воздействует на другие геосферы, преобразуя их через обмен вещества и энергии, тем более активны спекуляции на идее антропоцентризма мира. Во многом этим обусловлена и так называемая "двойственность" экологии, в которой "обыденное представление расходится с научным", и даже "появились попытки толковать ее как некую универсальную <...> всеобъемлющую науку о взаимоотношения человеческого общества с окружающей средой, <...> с претензией на подмену философии или целого комплекса естественных или общественных дисциплин "

В этой связи необходимо, вслед за авторитетным петербургским географом А.Г. Исаченко, отметить различия экосистемы и геосистемы, в некотором роде объясняющих феномен моды на экологическую терминологию среди гуманитариев, сторонников антропоцентризма. "Экосистема - система биоцентрическая, биота является ее "хозяином".[2] В геосистеме же все компоненты равноправны" , то есть "экосистема относительно геосистемы выступает как неполный комплекс, частная парциальная система."[3] Это же характерно и для, далекой от естественных наук, "гуманитарной" экологии в центре которой предполагается человек, то есть она характеризуется все тем же антропоцентризмом, с трактовкой экологических проблем, исключительно как двусторонних конфликтных ситуаций, порождаемых хозяйственным воздействием на природную среду. Из этого следует, по меньшей мере, неприемлемость подобного "экологического" подхода для студентов географического факультета, подготовка которых предполагает географическую культуру, а значит и преодоление антропоцентризма, тем самым внятного понимания различия социально-экономических функций среды и каждого ее ландшафта: как собственно экологических проблем - сохранение и улучшения качества жизненной среды, так и природно-ресурсных проблем, имеющих собственную специфику, хотя и тесно связанных с экологическими.[4]

На наш взгляд, главная задача экологической подготовки студентов географов привлечь их внимание к природосообразности человеческого бытия, тем самым преодолеть издержки культурно-исторической парадигмы в трактовке социальных процессов, базовой для "гуманитарной" экологии. На сегодняшний день подавляющая часть специалистов так называемых общественных наук допускает природу в человеке лишь на организменном уровне, но взаимодействие организмов трактуется как нечто особое, выходящее за рамки природы. Это порождает произвольные спекуляции, мифологизированные трактовки природных процессов, создание целых направлений "науки", подспудной задачей которых становится доказательство внеприродности социальных процессов. Примером такой науки является экология, но не как раздел биологии, а как мировоззренческая парадигма общественных наук, пытающихся физиологическое и этническое в человеке исказить до полного небрежения в процессах природопользования, делая упор главным образом на т.н. "сознательность" человеческих существ и обществ. А "сознательность", рассуждают наиболее последовательные сторонники культурно-исторической парадигмы, можно "воспитать", то есть "исправить" по человеческому разумению, поскольку она формируется за пределами природных процессов!

Логика подобных выводов приводила к историческим курьезам, особенно вопиюще заметным в среде биологов, например деятельность небезызвестного академика Т.Д. Лысенко, пытавшегося обосновать возможности "воспитания" новых сортов сельскохозяйственных культур. Но подобная логика не так безопасна для человечества, как может показаться на первый взгляд, она дает обоснования и более страшным процессам, последствия которых катастрофичны. Примеров тому много, главным образом в тех случаях, когда человек берет на себя решения на преодоление естественных законов природы, от локальных, например, "регулирование" рождаемости, до региональных и глобальных "исправлений" природы человека, примером таких попыток можно считать явление геноцида в отношении некоторых народов. А иные деятели, не решаясь трогать человека, но руководствуясь все-той же логикой за пределами опыта, пытаются "воспитывать" природные ландшафты, чаще всего игнорируя их внутренние законы или с "глубоким знанием" их некоторых аспектов, но всегда, поскольку жизнь коротка, без учета времени, а значит и без учета косвенных последствий разрушение биогеоценозов.

В настоящее время рассмотрение вопросов создания культурных ландшафтов немыслимо без теории систем, в рамках которой рассматриваются синергетические подходы в исследованиях процессов самоорганизации (образования, поддержания и распада структур в системах различной природы, включая ландшафты). Во всяком случае, дискретность (нелинейность) социальных и культурных процессов с точки зрения географического подхода не противоречит общей теории структур в неравновесных средах[5] , и наоборот, линейность, или по другому - социальный прогресс, тесно увязанный с "гуманитарной" экологией, противоречит основным положениям синергетики. Если же допустить, что социокультурные процессы структурно соответствуют природным феноменам, обусловленным локально-ландшафтным генезисом, то есть детерминированы географически - противоречие снимается. Тем самым прогресс как функция (свойство) неравновесной системы (человечества) предполагает эволюционное приспособлении биологических систем к характеристикам внешнего мира, в котором они себя проявляют. Это подтверждается и современным взглядом географии, направленном на изучение во времени функциональных различий и границ территориальных комплексов, потоки и обмены между которыми через обновления технологий и есть эволюционное приспособление человечества к среде. Но, по-видимому, представителям"гуманитарной" экологии, опирающейся на антропоцентризм культурно-исторической парадигмы, вкупе с теорией социально-экономического прогресса развития человека, обратить внимание на естественные причины технологических и социальных изменений - недосуг.

Иными словами, для реального решения экологических проблем усилия необходимо направлять на более серьезное знакомство студентов с теоретической географией, с современной методологией исследований в физической и экономической географии, сущности территориальных закономерности размещения хозяйства, предпосылок и последствий формирования культурных ландшафтов, проблем рекреации и т.п., то есть необходимо повышать географическую культуру выпускников, тем самым повышать географическую культуру общества, преодолевая последствия мировоззренческих постулатов антропоцентризма.

В этой связи интересно рассмотреть в самом широком смысле понятие: географическая культура, где казалось бы сугубо гуманитарное понятие "культура", приобретает вполне естественнонаучный смысл, влияющий на механизмы социокультурной и этноэкологической адаптации человека. Сразу же следует выделить два аспекта географической культуры: с одной стороны это географическая грамотность (знание номенклатуры и базовых географических закономерностей, обусловленных взаимодействие литосферы, атмосферы, гидросферы и биосферы, включая деятельность человека), а с другой стороны, в терминологии В.П. Максаковского, актуализация географических знаний[6] , как способность реализовать адаптационный потенциал географии, то есть способность включать территориальные закономерности в решение проблем повседневной деятельности. В обыденном понимании, и в этом проблема, географическая грамотность увязывается с атрибутом культура, на котором строятся выводы об "уровне" географического образования, тогда как актуализация географических знаний предполагает вторичность культуры, то есть подчиненное положение "номенклатурной" составляющей "базовых" знаний, относительно "адаптационной" составляющей; и это уже подразумевает вывод о "характере" географического образования. Безусловно: то и другое положение - крайность... Но именно это и создает элиты, к примеру, "научной" географии (политической, экономической, мирового хозяйства, физической), соприкасаясь с которой, человеку с обыденным опытом необходимо переходить на особый "теоретический" метаязык, снижающий реальную "актуализацию", но легко отделяющий уровень "научной" географии от уровня географии "школьной". И в этом случае речь идет не о реальной сложности теоретической географии, а скорее о неспособности актуализировать ее механизмы. Это и порождает криптопотоки адаптационной географической информации, зашифрованность которых не могут преодолеть ни гуманитарии, ни даже представители других областей естественных наук. А проблема взаимопонимания естественнонаучных "элит" между собой порождает дезориентированную социальную среду, когда общество, впадая в "пространственные ямы" экономики или "адаптационные ошибки" территориальных решений, начинает пожинать плоды взаимонепонимания. И в это пространство "взаимонепонимания" естественнонаучных "элит" и ринулась "гуманитарная" экология, далекая от реальных естественнонаучных проблем, навязывая обществу свои метафоры и спекуляции. Поэтому географическая культура, закладываемая в школьной географии, должна не просто преодолевать метаязык естественных наук, включая комплекс наук географических, через географическую грамотность, но и брать на себя интегрирующие функции, посредством актуализации географических знаний. А значит экологическая подготовка учителя-географа должна быть направлена прежде всего, и, здесь стоит повториться, на осмысление теоретических географических закономерностей естественных процессов в окружающей среде, то есть направлена на включение адаптационных механизмов человека, не ограничиваясь "информативностью" образования. Иначе "гуманитарная" экология начнет вытеснять географию, да и биологию, из образования; и тенденции к этому есть.

Далее можно предположить, что географическая культура, в ее адаптационной части (актуализация географических знаний) и ее элементы, носители (пользователи) - географы любого ранга - связаны закономерностями, свойственными вообще живым организмам в ландшафте, объединенными в биогеоценозы (системы). Неспроста нарушения адаптационных функций (потенциала актуализации) географических знаний легко наносятся на карты в форме экологических загрязнений. Если продолжить эти аналогии, то следует указать, что устойчивость систем повышается при увеличении количества элементов ее составляющих ("академическая" география как комплекс землеведческих и экономических наук - своего рода географический "экваториальный лес"), снижение количества элементов ведет к снижению устойчивости - ("школьная" география педагогических вузов - географическая "тундра"). "Номенклатурная" география, преподаваемая в школе, в этом аспекте фактически теряет свойство естественных биогеоценозов, она сродни бульдозерному прокладыванию дорог (методика), очистки экскаваторами строительных площадок под городские застройки (разделы и параграфы) и т. п. Но и в "городах" (искусственных антропогенных ландшафтах - уроках географии) начинают складываться свои ранговые кварталы (экономическая, физическая, коммерческая, медицинская география), свои базары (школьные олимпиады и экзамены по географии), свои трущобы ( землеведческие разделы естествознания, краеведение), включая географических бомжей (рекреационный туризм). Теснота среди желающих отхватить кусок государственных субсидий на "экологической" теме приводит, в конце концов, к столкновению "генетических" механизмов естествознания и гуманитарной сферы. И это усугубляется антропогенным информационным переизбытком, заслоняющим географические закономерности, порождающим территориальную агрессивность, ландшафтную слепоту, инфраструктурную глухоту, нежелание напрягаться (отказ от ландшафтной экспертизы при новом строительстве), генетическое вырождение географической культуры, через ее подмену "гуманитарным" экологическим мышлением, разрыв с традицией землепользования, патология (уничтожение) коренных ландшафтов - разрушение целинных земель, попытки "поворота" рек, Чернобыль...

Иными словами - нам грозит разрушение географической культуры, через псевдодемократический антропоцентризм "гуманитарной" экологии, исключение природы Homo Sapiens, под действием "прочищения мозгов" СМИ, из социальных приоритетов, то есть стерилизация человека[7] , превращение его в функциональный винтик антропогенных промышленных технологий той или иной "культурной" среды, отделенной от природы "правилами" "номенклатурной" географии. Допустить этого, безусловно, нельзя. И именно поэтому экологическая подготовка студентов-географов видится в углублении их географической культуры.

[1]Энциклопедический социологический словарь. РАН. - М., 1995.
[2]Исаченко А.Г. География в современном мире. Кн. для учителя - М.: Просвещение, 1998.
[3]Там же.
[4]Там же.
[5]Мандельштам Л.И. Лекции по колебаниям. - М.: Изд-во АН СССР, 1955.
[6]Максаковский В.П. Методические рекомендации по курсу "Экономическая и социальная география мира" (X класс). - Рязань.: "Горизонт", 1993.
[7]Лоренц К. "Восемь смертных грехов цивилизованного человечества." // "Оборотная сторона зеркала". - М., 1998.