Может сложиться впечатление, что "лишние" и "особенные" люди были западниками, а вот славянофилы-то им как раз и противостояли. Но это не так. Философские нестроения интеллектуальной элиты России XIX в., по всей видимости, были как раз явлением национальным, своего рода двуглавым орлом, по выражению Герцена, головы которого смотрели в разные стороны, но с единым сердцем [24. С. 468]. Но вот "особенные" люди, в контексте нашей темы, были вне национальных мировоззренческих поисков, то есть представляли собой этническую антисистему, цель которой, повторюсь - разрушение "неразумного" мироустройства, а потому решения свои обосновывали упрощенно, держались обособленно, имели свою публицистику, свои кружки, свои идеи, крайней радикальностью привлекая [16] и национально ориентированных разночинцев. Пределом развития своих идей видели в радикализме, то есть в уничтожении существующего, а характер действия - в терроризме! Надлом в этнической истории России набирал силы, подготавливая общество к будущим катаклизмам.

Надо сказать, что комплиментарность особенно заметна в период войн, внешней агрессии, нападения, катаклизмов и т.п. (как и стереотип поведения) то есть в экстремальной обстановке, когда проявление национальной самобытности каждого из этносов предельно ярко выражено. А при избытке этнических контактов, это порождает конфликтное, разрушающее межэтническое напряжение - химеру, за которой и следуют антисистемы. Так произошло с дворянством после Наполеоновского нашествия, с конституцией [90. html] на французский манер под декабрьский заговор; затем, в следующем поколении, после войны с англичанами и французами в Крыму 1854-1855 гг., в обществе стали заметны подпитанные западническими идеями разночинцы. Еще через поколение, после Балканской компании 1877-1878 гг., на смену разночинцам-народникам пришли террористы-народовольцы. А результатом войны с Японией 1904-1905 гг. была первая русская революция. После войны с Германией - в 1914-1917 г., вслед за октябрьским переворотом, набирающая около 100 лет силу антисистема ("старые большевики") пришла к власти, характер действий которой уже упоминался.

Репрессии 1937 г. явились ответом Сталина на попытки продолжения разрушительной деятельности "старых большевиков", всех представителей антисистемы, оказавшихся в советской элите того времени, вместе с которой, правда, гибли и остатки пассионарных крестьян и мелкобуржуазных спецов. Не вникая в поиски правых и виноватых, Сталин, по-видимому, понимал, что для удержания власти необходимо действовать на уничтожение своих соратников, ибо ненависть их к России годилась для расшатывания Царской власти, но расшатывать свою власть, заниматься "вредительством" под угрозой внешней агрессии он им позволить не мог. Будучи сам представителем антисистемы, Сталин чувствовал "своих", на каком бы посту они ни находились, как бы ни перегруппировывали свои силы, поэтому и репрессии волнами продолжались до его смерти в 1953 г.

С появлением Н.С. Хрущева, глубоко прореженная репрессиями антисистема находилась в латентном состоянии, а пришедшие с фронтов воины-победители, полные созидательного энтузиазма и сил, национально ориентированные, с коренным мышлением, готовые к работе на благо Родины, в конце концов, сменив сталинскую плеяду, пришли к власти. "Красные директора", как их именовали публицисты, с конца пятидесятых до начала восьмидесятых годов, заложили многое из того, чем может гордиться Россия ныне, но, руководствуясь антисистемной экономической теорией марксизма и производной от него коммунистической идеологией, были не в силах удержать послевоенный энтузиазм населения в рамках государственного капитализма, а уж тем более противостоять жесткости рынка в милитаристской гонке с Западом. Надвигались неизбежные реформы, так же как и в прошлом, подталкиваемые войной в Афганистане, и при поддержке из-за рубежа советской антисистемы того времени - диссидентов.

Может сложиться впечатление, что благодаря именно правозащитной деятельности ряда знаковых фигур с конца 60-х вплоть до перестроечных лет Россия освободилась от коммунистов и идеологии развитого социализма. Однако парадокс, но и закономерность одновременно, состоит в том, что антисистема, как этнический феномен, пришедшая к власти в 1991 г., уже была у власти в 1917 г. и является наследницей террора 1918-1922 гг., участвовала в уничтожении через раскулачивание крестьянства в 1929-1931 гг., но и сама оказалась, как указывалось выше, в положении жертвы в 1937-39 гг., в чем лживо обвиняет нынешних недальновидных коммунистов, наследников национально ориентированных "красных директоров" 60-70-х гг. Именно страх перед повторением 1937 года, заставляет антисистему вновь и вновь через средства массовой информации, общественно-политическую и научную деятельность, через учебники истории искажать прошлое, бороться с национально ориентированной экономикой и культурой. Но такой антисистемной идеологии, как марксизм, у нынешних мондиалистов нет, да и период надлома в истории России, кажется, подходит к концу. Перед страной стоит задача выработки новой идеологии, национальной идеи, национально-государственной императива... И краеведческий подход в образовании позволит не упустить главного при решении этого вопроса, ни в социальной, ни в этнической адаптации новых поколений.

В настоящее время быть патриотом России, любить свою Родину, любить свой народ, помнить и чтить его достижения, извлекать уроки из трагических страниц его истории, значит быть обвиненным, даже беспочвенно, в национализме или в шовинизме; а если брать историю последних 150 лет, то и в антисемитизме. Поэтому следует указать, что этнос только тогда становится нацией, когда в его культуре утверждаются общечеловеческие ценности. "Было бы слишком упрощенным понимать их как общечеловеческие по содержанию и национальные по форме, как это иногда сейчас утверждается, в культурных ценностях форма и содержание нерасторжимо слиты, и только это делает их ценностями и национальными, и общечеловеческими. А это и есть вклад в мировую культуру. Ценности эти не абстрактны, а вполне конкретны и даже предметны, <...> в недрах подлинной культуры никогда не присутствует завышенная самооценка, подлинная культура осмысляет себя такой, какова она есть, и ей чужды чувство превосходства и тенденция к самоутверждению за счет уничижительных оценок иной культуры" [57. С. 128]. Известно, что "национализм выдвигает принцип: государственные границы должны совпадать с границами культурного ареала, языка - с границами проживания нации. <...> В этом и заключена трагедия национализма: выдвигаемые им требования невыполнимы" [22. С. 3].

Роль еврейской диаспоры связана с тем, что ее экологическая ниша - города, а не природные ландшафты, как у титульных этносов, поэтому во всех странах у Блуждающего суперэтноса отрицательная комплиментарность с местными радикалами, да к тому же, как только кто-либо из них выпадает из своей традиции, не чтит "Закон" и т. п., так сразу становится революционером в какой-либо области, то есть включается в разрушительную деятельность антисистем, тем самым порождая антисемитизм, хотя по-настоящему страдают от антисемитизма не революционеры, а обычные евреи: врачи, инженеры, учителя и т.п. Здесь уместно привести мысль Л.П. Карсавина о том, что только у евреев и русских в основе национальной духовности заложена глубокая религиозность [50. С. 450], несравнимая с религиозным чувством иных народов, во всяком случае, из тех, кто чтит Ветхий Завет. Израиль - попытка, на основе национальной идеи - сионизма, наконец, соединиться иудеям с природным ландшафтом (землей обетованной). Идея и реальные шаги ортодоксальных иудеев совпадают, отсюда - сравнительный успех в государственном строительстве.

________________

[16] Например, Достоевский Ф.М. участвовал в кружке террористов-петрашевцев.